Генезис показаний свидетелей

По римскому праву к свидетелям предъявлялись требования, которым они должны были соответствовать. Стороны могли отводить свидетелей, если последние не соответствовали указанным в законе требованиям. Одним из главных условий была умственная и физическая полноценность свидетеля. Так, римский юрист Сцевола писал, что "не принуждаются к свидетельствованию против их воли: старики или больные..."
Другим условием было запрещение свидетельствовать по собственному делу.
К тому же свидетели не должны были состоять в родственных отношениях с той стороной, которая их вызвала для дачи показаний. Однако закон разрешал свидетельствовать против своего родственника, являющегося стороной в деле, при» условии, что свидетель добровольно изъявил желание давать показания. Если же элемент добровольности отсутствовал, то вопрос решался на основании закона Юлия о государственных судах, который предусматривал, что "никто не должен быть вызываем против своей воли для свидетельствования против тестя, зятя, отчима, пасынка, двоюродного брата, двоюродной сестры, двоюродного племянника и тех, кто находится в более близкой степени родства или свойства, и что не должны быть принуждаемы давать свидетельские показания патроны против вольноотпущенников и вольноотпущенники против патронов".
Римское право насчитывает несколько категорий лиц, которые вообще не могли быть свидетелями. В число таких лиц входили: осужденные по судебному приговору; обвиняемые в преступлении; непотребные женщины; лица, не достигшие 20-летнего возраста, или приведенные из дома обвинителя, либерты против своего патрона, лица низшего сословия против представителей высшего сословия. Не могли быть свидетелями лица, которых тем или иным способом принудили свидетельствовать по данному делу, или те, которые уже ранее свидетельствовали против того же ответчика. В Дигестах Юстиниана мы находим, что под данную категорию подпадают и адвокаты, которым запрещается давать свидетельские показания по делу лица, чьи интересы они защищали. Этому правилу должны были также подчиняться лица, которые управляли чьими-либо делами. Малолетние позже уже рассматривались как свидетели под сомнением. Свидетели под сомнением составляли довольно значительную группу, к которой относились лица, состоявшие с обвиняемым в дружеских или враждебных отношениях или относительно которых существует подозрение, что они заинтересованы в исходе процесса либо подкуплены одной из сторон; клятвопреступники; потерявшие честь вследствие легкомысленного поведения; греки и азиаты.
Многие из указанных положений нашли отражение в российском Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. и продолжали применяться после судебной реформы.
По российскому законодательству не могли давать свидетельские показания дети против родителей и соответственно родители против детей, а также супруги не могли свидетельствовать один против другого. Недопущение детей к свидетельству против родителей российские законодатели объясняли тем, что такое свидетельство не имеет "юридического основания достоверности", так как дети стоят перед выбором между совестью, обязывающей их говорить правду, и 'привязанностью к родителям, против которых надо свидетельствовать. Характерно, что дети, родители и супруги не допускаются к свидетельству ни за, ни против близкой им стороны. По свидетельству российских юристов, отечественная практика не ощущала неудобства при исполнении данного положения.
При составлении Устава к числу лиц, не допускающихся к свидетельству, первоначально предполагалось отнести и лица, находящиеся с одной из сторон в дружеских или явно враждебных отношениях. Но впоследствии было решено, что установить существование таких отношений между свидетелями и сторонами для суда будет очень сложно (так как этот вопрос должен решаться судом произвольно по бездоказательственным показаниям сторон). Поэтому данное правило в Устав включено не было.
Нормы римского права, запрещавшие свидетельствовать тем или иным категориям лиц, считавшимся недостойными или запятнавшими свою честь, исходили из нравственных соображений, придерживаясь в первую очередь правил христианской морали, порой даже в ущерб самому ходу дела. Российское законодательство пошло по этому же пути. Так, по Градским законам, свидетелями не могли быть "осужденные в публичном судилище, заключенные в оковы или публичную темницу". Сюда же относились и лица, осужденные за прелюбодеяние (ст. 362 Свода гражданских законов). Кроме того, "еретики в делах правоверных в свидетели не принимались, в делах же между собой к свидетельству допускались".
Обратимся теперь к российскому послереформенному законодательству. Устав не допускал к свидетельству лиц, отлученных от церкви, лишенных всех прав состояния, а также лиц духовного звания для сообщения сведений, полученных ими на исповеди.
Таким образом, из этих положений видно, что законодатель руководствовался прежде всего соображениями нравственности при определении лиц, которые могли давать свидетельские показания. Хотя нормы римского права здесь уже видоизменены в соответствии со спецификой жизни российского общества, однако общий смысл и дух этих норм остается тем же. Сказанное подтверждает также ст. 83 Устава, содержащая положения, взятые из римского права: "Никто не имеет права отказываться от свидетельства; из этого правила исключаются: 1) родственники тяжущихся по прямой линии, восходящей и нисходящей, а также родные братья и сестры; 2) лица, имеющие выгоду от решения дела в пользу той или другой стороны". Не предвидеть случаев родственных отношений — значит ставить свидетеля в трудное положение выбора между чувством долга и родственной привязанностью или денежным интересом.
В Уставе гражданского судопроизводства (как и в римском праве), помимо указания на лиц, не имеющих права быть свидетелями, и лиц, которые могут быть отведены сторонами, определены случаи, когда лица, вызываемые для дачи свидетельских показаний, имеют право сами себя устранить. Ясно, что случаи эти определяются близкими родственными отношениями свидетелей и стороны, а также теми последствиями, которые могут возникнуть для свидетеля при решении дела в пользу той или другой стороны.
Таким образом, существовавший в римском праве дифференцированный подход к определению круга лиц, которые могут быть свидетелями, был успешно воспринят российским законодательством.
Римское право знало свидетелей под сомнением. Российское же право выделяло подозрительных свидетелей, которые могли отводиться по просьбе противной стороны. К таким лицам относились родственники и свойственники той стороны, которая ссылалась на них, как на свидетелей (все без исключения родственники по прямой линии, а по боковой линии родственники первых трех и свойственники первых двух степеней). Не имело значения родство свидетелей между собой. По требованию стороны могли отводиться опекуны, усыновители, а также представители противной стороны, на которых она ссылалась в качестве свидетелей (ст. 86 УГС).
В российском послереформенном . законодательстве была значительно смягчена воспринятая из римского права норма, что свидетелями не могут быть подкупленные лица. Так, подкупленные свидетели допускались к даче показаний, если дело не могло решиться в пользу того, кто выплатил вознаграждение (т.е. если выплата вознаграждения не зависит от исхода дела).
По римскому праву все свидетели делились на два класса. Для лиц первого класса явка in judicio была обязательна под страхом конфискации имущества. Исключение делалось для лиц, пользующихся привилегиями, а также для клиентов, когнатов и свойственников ответчика. Однако если указанные лица добровольно являлись в суд в качестве свидетелей, то их показания имели одинаковую силу с показаниями свидетелей первого класса. Второй класс составляли добровольные свидетели20.
В качестве свидетелей выступали не только частные лица. Это могли быть и магистраты, если они находились в том месте, где происходил суд. Сенатом было установлено, что свидетельские показания в суде по делам о прелюбодеянии должен был давать претор. По предписанию императора Константина при denuntiatio (письменное извещение о начале спора, делаемое истцом ответчику, с одновременным указанием оснований для предъявления иска) в качестве свидетелей должны были участвовать не частные лица, а низшие чиновники при должностном суде.
Минимальное число свидетелей должно быть не менее двух, максимум же по различным законам был неодинаков. Например, в соответствии с одним из законов Юлия такой максимум составлял 120 свидетелей. Количество свидетелей в большинстве случаев определялось претором.
Свидетели давали показания публично, подвергаясь перекрестному допросу, производимому сторонами. Сначала свидетель подвергался допросу той стороны, которая его вызвала. Свидетельские показания заносились в протокол. Если свидетель лично не мог явиться in judicio, то он допрашивался на дому; его показания облекались в письменную форму, а затем зачитывались в суде. Однако подобным письменным показаниям придавалось мало веры. Это говорит о том, какое огромное значение имели личность самого свидетеля и то впечатление, которое производили его показания на судей.
Свидетели несли строгую ответственность за дачу ложных показаний. Римский юрист Павел писал: "Лица, которые дают ложные или разноречивые показания или высказывания в пользу обеих сторон, наказываются судьями соответствующим образом".
При оценке свидетельских показаний принималось во внимание личное достоинство свидетеля: сословие (ordo), к которому он принадлежал; его государственная должность; его имущественное положение и т.д. Но все эти правила нисколько не стесняли присяжных при оценке свидетельских показаний. Нередко отношение присяжных к свидетельскому показанию зависело, например, оттого, подозревает ли сторона беспристрастность свидетеля, или насколько спокойно и уверенно свидетель дает показания.
В Дигестах Юстиниана мы находим любопытные указания, помогающие суду'оценивать свидетельские показания. "Если все свидетели являются лицами одинакового достоинства и пользуются одинаковым уважением, и обстоятельства дела и убеждения судьи следуют вместе с ними, то надлежит следовать свидетельству всех; если же некоторые из этих лиц высказываются иначе, хотя бы число их не было равным, то надлежит верить тому, что соответствует природе сделки, ибо следует взирать не на множество свидетелей, но на искреннюю достоверность свидетельских показаний и на свидетельства, которые ближе в свету истины".